Catsgo.ru

Аниаллу неоднократно приходилось бывать в подобной ситуации — её работа подчас требовала не только вторгаться в священные и запретные земли тех или иных народов, но и сражаться с разгневанными стражами гробниц и святилищ и даже богами, которым то или иное место было посвящено. Для алайки это путешествие в таинственный и опасный мир руалского подземелья было всего лишь одним из сотни таких же походов и не сулило новых впечатлений. По крайней мере, пока ей так казалось, и это донельзя разочаровывало любопытную девушку. Впрочем, чутьё подсказывало тал сианай, что нечто очень волнующее, если не сказать щекочущее нервы, всё же ожидает её впереди. Предвкушение встречи с этим наполняло девушку трепетом куда больше, чем страшноватые статуи, охраняющие покой Гробниц, и гнев богини, о котором, против собственной воли, не переставал думать Анар.

Алу внимательно читала надписи на дверях, ища ту, за которой спал вечным сном Агир Освободитель. Сначала ей приходилось исследовать обе стены, но вскоре девушка поняла, что по левую руку от неё расположены усыпальницы жрецов, магов и прочих великих личностей, вошедших в историю Руала, но не принадлежащих к царской семье. Теперь Аниаллу сосредоточила всё своё внимание на правой стене. Она и представить себе не могла, что на троне Руала успело смениться столько владык! Или, быть может, здесь похоронены и никогда не восседавшие на нём члены царской семьи? Девушка собралась было спросить об этом Анара, но тут взгляд её наткнулся на имя Агира Девятого, выгравированное на одной из дверей. Сразу же потеряв интерес к остальным руалским царям, Аниаллу стала изучать дверь гробницы Освободителя.

— Агир Девятый Освободитель. Творец Барьера, — громко прочла она.

Запечатанные магией створки поддались её волшебству всего через пару минут и послушно распахнулись, открывая сианай путь к одной из самых тщательно скрываемых тайн Руала.

Аниаллу отступила на несколько шагов от дверей, словно любуясь проделанной работой. Она была довольна, что так быстро и ловко справилась с магией, защищавшей вход в гробницу, и счастливо вздохнула, возбужденная предстоящей встречей с неведомым.

А вот Анар предпочёл бы, чтобы невидимая борьба алайки с дверями длилась как можно дольше. Он попал в затруднительное положение: с одной стороны, была Аниаллу, которая говорила о вторжении в гробницу Освободителя со странной небрежностью, словно собиралась зайти на кухню за куском пирога, с другой — запрет богини. Хотя Анар и был первейшим богохульником в Руале, многие вещи он привык считать священными, неоспоримыми и правильными, несмотря на личное к ним отношение. Он со свойственной ему серьёзностью полагал, что не может знать и понимать всего, что открыто высшим жрецам, которые учили руалскии народ правилам праведной жизни. Скорее всего, Аниаллу богиня действительно не тронула бы, но за себя он не был уверен.

Алай вспомнил, как однажды он хотел показать своему рабу рисунки на стене зала Возрождающихся. Сам Анар мог беспрепятственно входить туда, но провести с собой своего слугу он не сумел, несмотря на всё своё влияние. Раба немедленно бы предали смерти, ступи он в этот чертог, пусть и с позволения своего хозяина. И даже если бы его повелителем был не Анар, а сам владыка Кор, ситуация не изменилась бы — против священных законов в Руале не мог пойти никто.

Теперь на месте Анара оказалась Аниаллу, в роли раба выступал он сам, а зал Возрождающихся превратился в гробницу Агира Освободителя.

— Я не буду в этом участвовать, — твердо заявил Анар, остановившись в дверях.

Аниаллу оглянулась, посмотрела на него изумлённым взглядом, а затем, равнодушно пожав плечами, вошла в двери погребального зала.

Чуть взволнованная, она ступила на священные плиты гробницы великого Агира Девятого, защитника веры и освободителя Руала от власти чужеземцев. Признаться, алайка была несколько разочарована — она ожидала, что за дверями гробницы ей предстанет нечто невиданно роскошное и сверхъестественно величественное. Но она ошиблась. Первая комната с довольно низким потолком и восьмиугольными толстыми колоннами, занимавшими большую часть её пространства, была совершенно пустой. В стене напротив входа чернел высокий проём, за которым начинался неосвещённый проход.