Catsgo.ru

Ирера повернулась спиной к парапету, чтобы никто не смог увидеть то, что сказали Аниаллу её руки: «Мне кажется, что с ним происходит то же самое, что с людьми из Канирали».

— Он алай. Такое невозможно, — ответила Аниаллу на языке жестов. Никому не следовало быть свидетелем подобного разговора, а учитывая, что дом ан Ал Эменаит был полон телепатов, спрятать здесь свои руки было куда проще, чем мысли.

— Я надеюсь, что это именно так, — проговорила Ирера, снова положив руки на парапет и невидящим взглядом смотря на город. Её чёрное запястье пересекал тонкий шрам — вечное напоминание о несостоявшемся замужестве. Она уже давно пережила это, и незаживающую отметину больше не скрывал особый широкий браслет — знак того, что сердце её закрыто. Такие же браслеты носили те, кто не хотел принимать никаких ухаживаний по разным причинам — будь то увлечённость работой или, как это обычно случалось у женатых или замужних алаев и алаек, желание продемонстрировать всему миру, что сердце их отдано кому-то одному раз и навсегда. Впрочем, многим это не мешало иметь увлечения и означало только, что все остальные будут значить для обладателя браслета ничтожно мало по сравнению с тем, в честь кого или чего это украшение было надето.

— Это странно, но несмотря на то что разум мой согласен с тем, что произошла беда и за ней, скорее всего, последуют ещё более горькие события, я сердцем чувствую, — девушка растерянно посмотрела на Аниаллу, — полнейшую уверенность в том, что опасность нас минует.

— Во всяком случае, оттого что ты поговоришь с Верховным жрецом, ничего плохого не случится, — качнула головой тал сианай.

— Я так и сделаю. Немедленно, — объявила эалийка и вдруг, не попрощавшись, спрыгнула с балкона. В невероятно мощном прыжке она пантерой пронеслась над виднеющимися далеко внизу постройками замка и приземлилась на одну из верхних веток ярко-оранжевого клёна.

Аниаллу проводила её взглядом. Но ни она сама, ни мчащаяся сейчас к особняку дома ан Темиар Ирера не подозревали, что за доверительной беседой двух сестёр наблюдали ещё одни глаза — ярко-зелёные, презрительно прищуренные глаза патриарха Селорна. Его лицо исказила злорадная гримаса — точь-в-точь как у тех стариков из подвала на Солнечной улице. Сидя в своём заклинательном покое, он слышал каждое слово своих дочерей, но ни то, что они собирались поставить Верховного жреца Кеана в известность о переменах, произошедших с их отцом, ни то, что они вообще заметили это, не смогло стереть ехидную ухмылку с чёрного лица Селорна.

Впрочем, за то время, пока патриарх добрался до комнат Аниаллу и вышел на балкон, где стояла задумавшаяся девушка, лицо его приняло уже совершенно иное выражение.

— Куда ты отправляешься? — раздался за спиной Аниаллу голос Селорна, видимо, уладившего свои семейные дела и решившего уделить дочери ещё несколько минут своего драгоценного времени.

— Продолжать богохульствовать, — улыбнувшись, уклонилась от ответа Аниаллу.

Патриарх осуждающе посмотрел на неё, но расспрашивать снова не стал — упорство Алу было ему слишком хорошо известно: он имел несчастье быть одним из первых её учителей. Несмотря на то что Селорн был родом из Великого леса, представители мужского населения которого были самыми лучшими телепатами в Энхиарге, он не смог бы прочитать мысли Аниаллу — её разум находился под защитой самой Аласаис, что, конечно, мало радовало эала. Самым удивительным и раздражающим было то, что она пугающе часто оказывалась права, и не сумей она отстоять своё мнение, произошли бы непоправимые беды.

— Я не думаю, что сейчас подходящее время для путешествий, Аниаллу, — серьёзно и твёрдо сказал патриарх Селорн, поворачиваясь к своей дочери.