Catsgo.ru

Чепрятков оглянулся на Зучиху. А она стояла себе, никаких эмоций.

– Вот и руководство одобряет, – заключил Чепрятков. – Легитимность есть.

– Но это же произвол . – продолжала сопротивляться Зайончковская. – Так нельзя .

– Милая Зайончковская, – сладко сказал Чепрятков. – Мы и так все знаем, что ты мечтаешь стать адвокатом и спасать невинно осужденных. Но, пожалуйста, сядь и помолчи. Составь прошение в Страсбургский суд по правам человека.

Чепрятков рассмеялся. Зайончковская уселась за парту и отвернулась.

– Итак, голосуем, – взмахнул руками Чепрятков. – Кто за то, чтобы назначить виновным Гобзикова, прошу поднять руки.

Руки поднялись.

– Ага, большинство, – удовлетворенно кивнул Чепрятков. – Воздержавшихся в расчет брать не будем, воздерживаться несерьезно. Теперь прошу проголосовать тех, кто против.

Я не ожидал, но несколько рук все-таки поднялось. Четыре.

Конечно же, против была староста Зайончковская. Я в этом не сомневался. Правовое государство да будет построено!

К моему удивлению, руку подняла Верка Халиулина. Она, наверное, Гобзикова просто пожалела, Верка всегда жалела бездомных животных, такая уж натура.

Третьей была Лара. Тут уж понятно. Она знала настоящего виновника, знала, что Гобзиков ни при чем, вот и проголосовала.

А четвертой вот Лазерова. Почему это сделала она, я понять не мог, девчоночья душа – потемки. Но Лазерова тоже не хотела назначать Гобзикова виновным. Себе я сказал, что это, наверное, материнский инстинкт. Достойное чувство.

Я не поднял, да. А что мне было делать? Если бы я поднял руку, то все бы меня заподозрили. Что это получается, час назад я, значит, с Гобзиковым подрался, а теперь его защищаю? Подозревать бы стали, а сейчас подозрения мне ни к чему.

– Против жалкое меньшинство, – прокомментировал Чепрятков результаты волеизъявления. – Значит, платить будет Гобзиков. Он, кстати, и так бесплатно учится, так что ничего с ним не произойдет, если разочек они и забашляют. Это справедливо! Как вы считаете, Галина Сергеевна?

Зучиха, она же Галина Сергеевна, покивала.

– Вот и славно, – сказал Чепрятков, – вот и хорошо .

Довольный Чепрятков уселся на свое место.

Зучиха выдержала паузу. Потом сказала, тихо так, негромко:

– Знаешь, Чепрятков, ты сегодня меня несколько утомил. Ты, оказывается, такой активный . В тебе просто умирает руководящий работник. Ты вот все качаешься, а тебе надо двигать по административной линии. Любишь организовывать, любишь назначать наказание по справедливости? Любишь, чтобы отвечали самые слабые?

– Я не виноват, что он такой дохлый, – огрызнулся Чепрятков.

– Не виноват. Да . Справедливость. Что есть справедливость? На этот вопрос не дали ответа ни философы, ни ученые. Причем на протяжении столетий не дали, причем лучшие умы! А ты, Чепрятков, за десять минут организуешь нам справедливость в одном отдельно взятом классе! Да .

Зучиха принялась гладить по спинке своего вымершего слона. Задумчиво так, большим пальцем. И я вдруг понял, что сейчас она продемонстрирует нам всем нечто небывалое. Высшую справедливость, например.

И высшая справедливость была явлена. Во всем своем блистающем и ужасном великолепии!

– Я вот что сделаю, Чепрятков. Я, пожалуй, возложу оплату лечения нашего дворника на тебя. То есть на твою мать. Уверена, что ей это понравится.

Класс восторженно шевельнулся.

– За что меня?! – обиженно крякнул Чепрятков. – За что меня наказываете? Я же не виноват .

– Наказаний без преступлений не бывает, – изрекла Зучиха. – Это еще древние говорили. А два . Зимой ты, кажется, разбил зеркало в раздевалке? Тогда руководство Лицея тебя простило, но ты, я гляжу, не сделал надлежащих выводов .

– Я .

– И не советую противиться! – Зучиха снова стукнула мамонтом о кафедру. – В противном случае заработаешь третье предупреждение!

Чепрятков задохнулся.

– И вообще лучше помолчи. – Зучиха прибила Чепряткова взглядом к парте.

Ай да Зучиха! – подумал я. Ай да ай. Слов нет. Хотя . У Гобзикова все-таки губернаторская стипендия, а губернатор хоть изредка, да посматривает за своими стипендиатами. И губернатор очень не любит, когда обижают его питомцев.

Политика-с, однако-с.

– Колитесь, сволочи! – тихо потребовал Чепрятков. – Кто?! С чего это я должен за вас платить?!

– Чепрятков!

– Узнаю, кто это сделал на самом деле, – убью! – пообещал Чепрятков шепотом. – Убью.

И злобно громыхнул стульями.

Зайончковская молчала. Против объективного вменения Чепряткову она ничего против не имела.

– Зря вы молчите. – Зучиха стала собирать в гробовую папку свои документы. – Круговая порука – это страшное наследие тоталитарного режима. Я понимаю, что вы пребываете в плену дремучих заблуждений, но человек попал в больницу, не исключено, что ему будет сделана пересадка кожи.